Сказки о заветных корнях

Александр Евангели

Ироничный автор классических соц-артистских объектов Ростислав Лебедев в новом проекте "Заветные сказки" напоминает нам о подрывной силе традиционной смеховой культуры. Название проекта отсылает к исследованиям великого фольклориста Афанасьева, — сюжеты записанных им народных "заветных сказок" и легли в основу лаковых миниатюр, выполненных на шкатулках в стиле палехской росписи по эскизам Лебедева.

Художник Лебедев тяготеет к полистилистике. Его насыщенная творческая биография напоминает нам, например, о сообществе художников, выросшем из посиделок в мастерской Пригова и Бориса Орлова «Рогова, 13», где синтезировали новое искусство, и полистилистика была вполне программной. Когда в 1974-м входивший в этот концептуальный круг Лебедев поселился по соседству, поиск стал еще более интенсивным. А недавние работы Лебедева 2008 года, показанные на выставке "Русский леттризм", демонстративно несли в себе всё то же пластическое многоязычие и решали задачи создания стилистически многослойного пространства.

В этом смысле стилистическая стерильность его нового проекта может показаться ответом на формальный вызов. Вызов исходит из самого пространства чистого стиля, из консервативной эстетики художественного промысла. Кажется, что Лебедев воодушевлен возможностью взорвать орнаментальное пространство палеха изнутри — и воскресить тот исчерпавший себя в соц-арте метод, который казался навсегда похороненным в истории искусства вместе с реалиями СССР.

Политически палех — это стилистика традиционализма, охотно эксплуатируемая всеми отечественными режимами от царского до путинского. Это пространство молчаливой речи безвестных умельцев и рукодельников, пространство, в котором государство "предоставляет им свободу удовлетворять присущую им потребность к искусству так, как умеют", — знаменитый манифест Адольфа Лооса тут уместен.

Что же такое новый проект Ростислава Лебедева сегодня, в российской ситуации замороженного политического проекта? А также в контексте всего сделанного художником раньше? Это, по сути, исследование языка. И, поскольку любой язык тоталитарен — это исследование языка как мировоззрения. Нечто подобное художник проделывал с советской символикой и атрибутикой в соц-артистских работах. Его "Заветные сказки" также содержат ясный политический вектор, который возвращает недогматическому фольклору стихийную революционность, — а как же еще назвать глумливый хохот, от соприкосновения с которым рассыпаются иерархии власти?

Но мы что-то пропускаем в разнузданном смехе, и раз уж зачем-то надо разбираться в том, что заставляет нас смеяться, то стоит вглядеться в современную традицию, то есть в саму идею культурных корней. Это конструкция идеологического сознания, которая взыскует называться традицией, являясь драпировкой лжи. Эфемерные корни вырастают из современности и не имеют ничего общего ни с культурной реальностью, ни с человеческой природой. Глубинная народная культура, сохраненная Афанасьевым в заветных сказках, при любой власти лицемерно игнорировалась, поскольку обращалась к реальности человеческого желания. Через эротические сюжеты традиционного фольклора и стилистику палеха Ростислав Лебедев препарирует лицемерие современной догматики – политической, религиозной, эстетической.

В свое время художник Лебедев расконсервировал отечественное искусство, соединив пародию на советский догматизм с интернациональной визуальностью. В новом проекте мы видим его реакцию на новую культурную ситуацию — на общественный запрос под названием "возвращение к корням". Но здоровые корни — это как раз то, что общество стыдливо прячет от самого себя, усмехается классик соц-арта.